Опасная близость - Страница 94

Пени улыбнулся:

– Думаю, вряд ли кто так горячо молился, чтобы ты уцелел на войне, как мама и я. Нам пора, Маркус. Тебе нужен отдых.

Пени взял чашку с раствором лауданума и протянул Маркусу. Тот принял ее, но пить не торопился. Он еще не все сказал.

Он посмотрел на мачеху.

– Что такое, Маркус?

– Я не хочу, чтобы это беспокоило тебя, Элен. Все останется по-прежнему, никакого скандала не будет, обещаю. Мы с Пенном позаботимся об этом. Тристаму и Саманте знать все это ни к чему.

Элен казалась удивленной, но согласно кивнула.

– Хорошо. Теперь мне нужно поговорить с Пенном, спустись, пожалуйста, вниз и подожди его там.

Когда братья остались одни, Маркус сразу приступил к главному:

– Вся эта ситуация с наследованием просто не выносима, Пени. Я бы убил отца за то, что он так поступил с Элен, со всеми вами. Я серьезно говорю. Нам с тобой предстоит обо всем позаботиться.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– А то, что, ежели что случится со мной, никакого скандала быть не должно. Боже мой! Запись о браке в церковной книге есть. Все, что нам нужно сделать, – это подделать свидетельство. Как ты не додумался об этом, пока я был на войне, не знаю.

Пенн ошеломленно посмотрел на него, потом засмеялся.

– Я иногда подумывал об этом. Но ты забываешь об одном. Наш священник тогда еще не был священником. Как ты собираешься решать эту трудность?

– Пустяки. Можно проставить под всеми бумагами имя какого-нибудь покойного священника, которого никто никогда ни о чем не спросит. А теперь, когда все вы приняты в свете, до этого даже не дойдет. Что ты так смотришь на меня?

Пенн покачал головой.

– Я считал, что знаю тебя, но теперь вижу, что ошибался. У нас с тобой больше общего, чем мне казалось.

– Прекрасно, – сказал Маркус, – займемся этим завтра же утром.

– Будь по-твоему, – ответил Пенн, и они улыбнулись друг другу.

– А теперь, – продолжал Маркус, – вернемся к тому, что случилось вчера. Ты мне еще не рассказал, каким образом там оказалась милиция.

– Очевидно, Эль Гранде, возвращаясь в дом Катрин, встретил отряд полиции, совершавший обычный объезд местности. Когда Эль Гранде обнаружил следы крови, ведущие из кабинета на террасу, он попросил милицию помочь найти вас.

– Интересно, почему он вернулся?

– Не знаю. Но майор обещал прийти завтра поговорить с тобой.

– Так его там не было, когда милиция нашла нас? Я и не думал, что Карузерс был с ними, но я находился в тот момент в таком состоянии, что почти ничего не запомнил. Помню, как Дэвид бил меня лицом о землю, потом ужасную тишину, которую прервал леденящий вопль Эль Гранде. Я видел его, скачущих позади него всадников, и это все, что я помню.

– Майор Карузерс появился позже. Когда тебя принесли домой, Катрин послала за ним солдата. Он молодец, взял все дело в свои руки. Между прочим, майор велел нам говорить, что на тебя и Дэвида напали грабители. Так я и сказал Саманте и то же самое скажу Тристаму, когда он вернется.

Маркус кивнул:

– Безусловно, мы должны помалкивать обо всем. Я не хочу, чтобы все спрашивали, чего добивался Дэвид, желая убить Катрин и меня. Есть новые известия об Эль Гранде?

– Пока нет, но он молод и силен, так что должен выкарабкаться. Майор говорит, что он бывал и в худших переделках. Ну а теперь выпей свой лауданум.

– Минуту. Если появится Катрин, разбуди меня, даже если это будет посреди ночи. Ты понял?

– Понял, но тебе еще многое предстоит объяснить мне, дорогой братец. Однако оставим это на потом, когда встанешь на ноги.

Маркус выпил снотворное и отдал стакан брату.

– Поспи немного, – сказал Пенн и вышел, тихо притворив за собой дверь.

На середине лестницы он остановился, размышляя над предложением Маркуса узаконить брак матери. Хотя он был уверен, что Маркус и его жена произведут на свет наследника, тем не менее благородный жест Маркуса глубоко тронул его. В то же время собственное поведение вызывало в нем чувство стыда. Он думал о минувшей ночи и о том, что виноват в случившемся.

Не будь он так пьян, он мог бы предотвратить беду. Во время обеда в клубе его осенило, что убийцей должен был быть Дэвид, но он не в состоянии был что-либо сделать. Все над ним только потешались, и стоило ему раскрыть рот, как кругом начинали смеяться. И в результате, когда Маркус с женой сражались за свою жизнь, он, пьяный, как свинья, валялся без памяти в постели. Голова у него и сейчас трещала, а в горле пересохло, как в Сахаре. Но это все пустяки по сравнению со жгучим чувством вины.

«Все, бросаю пить».

Решимость, с которой он произнес эти слова, заронила в нем искру надежды. Когда-нибудь он попросит прощения у Маркуса. У многих он должен просить прощения.

Пенн спустился на первый этаж и отправился на поиски матери.

Наверху Маркус сомкнул веки и попытался уснуть. Но он знал, что, несмотря на лауданум, сон придет не скоро. Бедро болело, словно в нем засел рыболовный крючок. Последний раз, когда ему было так плохо, рядом находилась Катрин.

Из головы не шло видение Эль Гранде, безоружного, скачущего, словно дьявол, на спасение Катрин. Он, должно быть, понимал, что, если станет дожидаться милиции, будет слишком поздно.

Потом вспомнилась Катрин, горько рыдающая над телом Эль Гранде. До вчерашней ночи Маркус по-настоящему не понимал, сколь прочные узы связывают их. Эль Гранде был готов погибнуть, защищая ее. А Катрин – она доказала ему, что Эль Гранде, подвергший свою жизнь опасности, невиновен. Она никогда не сомневалась в этом молодом человеке. За все время, что он знает ее, она ни разу не усомнилась в преданности Эль Гранде.